«Москва только начинает выходить из постсоветского периода...»

На вопросы «Труда» отвечает главный архитектор столицы Сергей Кузнецов

В столичном Мультимедиа Арт Музее открылась выставка путевых зарисовок «Личный контакт» Сергея Кузнецова – главного архитектора Москвы. Профессионалам известны собственные оригинальные постройки Сергея Олеговича – например, Дворец водных видов спорта в Казани, жилой комплекс в Гранатном переулке, Музей архитектурной графики в Берлине и многие другие. А еще он увлеченный рисовальщик, член международных обществ архитектурного рисунка, участник выставок в Третьяковке и в прочих музеях. Но такой масштабной выставки, как нынешняя, у Кузнецова еще не было. Здесь образы Москвы, Венеции, Нью-Йорка, Стамбула, Буэнос-Айреса и еще десятков городов, подмеченные и запечатленные тонко, глубоко и профессионально. Чем не повод поговорить о материях творческих и грубых, о порывах души и о нашей любимой столице?

– С выставкой вас, Сергей Олегович! Простите за наивный, быть может, вопрос: архитектурные зарисовки с натуры – обязательное умение для профессионала или это ваше личное увлечение?

– Раньше это было распространенным явлением, сейчас не входит в обязательную квалификацию архитектора. В МАРХИ, где я учился, рисованию архитектуры, увы, уделялось и уделяется не так много внимания, как хотелось бы. Уже тогда, в годы студенчества, мне это казалось странным и досадным. Рисуют студенты много, но акцент делается на стаффаже – человеческих фигурах, машинах и прочем, чем обычно дополняют архитектурный проект, – а не на самих зданиях.

Впрочем, разбираться в художественном творчестве, в искусстве – дело не одного лишь архитектора. Он исполнитель, а есть еще люди, которые формулируют заказ. Если они эстетически просвещены, то архитектору, поверьте, будет куда интереснее работать и результат будет более качественным. То же самое относится к любой другой творческой профессии, где общий высокий уровень образования не менее важен, чем ремесленная тренировка. В том же Царскосельском лицее, откуда вышел гений Пушкин, прекрасно владели и мыслью, и пером его соученики-лицеисты – таков там был уровень образования. Вот и архитекторам, уверен, надо давать самый широкий спектр знаний о прекрасном – от изобразительного искусства до музыки и кино.

– Сколько «полевых работ» у вас уже накопилось?

– Когда начал заниматься акварелью, я вел нумерацию – не ради счета, для самодисциплины. Потом это прошло. Знаю, что работ много. На выставку мы отобрали 120, и это лишь небольшой процент от всего, что имеется. Раньше я мог позволить себе поездки специально для рисования, сейчас выкроить время не получается. Но рисую всюду, где бываю. Недавно, например, попал в Бухару только на один день. Но оказаться в таком месте и не рисовать просто невозможно!

– Приходилось ли вам идти от обратного – рисовать то, как не надо строить?

– Рисовать уродство? Ну уж нет, я же не учебник пишу. Для меня это, если хотите, медитативная практика, личное убежище. И потому рисую я то, что производит впечатление, трогает, запоминается. Кстати, почти все интересное неправильно с точки зрения канонов. И многое из того, что сегодня нам кажется красивым, позже могут расценить как уродство. Объективная оценка – дело долгое. Как говорил Оскар Уайльд, красота – в глазах смотрящего.

– В моей юности было принято считать, что сталинская архитектура уродлива, над витражами станции метро «Новослободская» потешались как над безвкусными стекляшками. А потом эти оценки поменялись на 180 градусов...

– Да, суждения подвержены моде. По-настоящему красивые вещи, повторю, определяются со временем.

– Есть у вас любимые эпохи, стили, города?

– Из городов выделю Венецию – она неподражаема. Хотя мне трудно назвать место, которое совсем уж, катастрофически неинтересно. Ну разве что какие-то совсем безликие советские города. Из стилей... Тут любовь накатывает волнами. Был период особого отношения к эпохе барокко. Была полоса готики, так географически сложилось. А если ты в Италии, понятно, там преобладает Ренессанс.

– А кого можете назвать учителями?

– Как мастера акварели очень чту Джона Сингера Сарджента. Конечно, есть такие общепринятые авторитеты, как Пиранези, Каналетто... Это про художников. А в архитектуре профессионалу даже странно кого-то выделять. Очень много людей, у которых учиться можно не только творчеству, но самому искусству жить. Если говорить о наших, московских мастерах, то для меня это плеяда Ивана Жолтовского, Ивана Фомина, братьев Весниных, Алексея Щусева… Из зарубежных к таким эталонам с точки зрения творчества и жизни отнесу Фрэнка Ллойда Райта, Луиса Генри Салливана, вообще чикагскую школу. Есть и другие иконические люди. Но сказать, что я готов следовать в фарватере какого-то определенного мастера, не могу.

– Читал, что созерцание Руанского собора подсказало вам идею казанского Дворца водных видов спорта. Это правда?

– Таких случаев много. Ну возьмем хотя бы офис «Новатэка» в Москве. Когда мы с Сергеем Чобаном его делали, не могу сказать, чтобы я думал о каких-то памятниках прошлого. Но куратор нынешней выставки Екатерина Шалина повесила рядом с чертежами одну венецианскую зарисовку. Так вот, тема раскрытых под углом в пространство окон идет, в частности, и оттуда. Мозг вообще сложно устроен, он имеет привычку долго накапливать, а в один прекрасный момент выдавать.

– Тогда спустимся на грешную землю? Насколько, по-вашему, сегодняшняя Москва соответствует актуальным мировым тенденциям градостроительства?

– Если сравнивать с лучшими образцами, нам много над чем надо работать. Москва только начинает выходить из постсоветского периода, ищет переход к новой технологии создания объектов. В последние советские десятилетия, в печальный, с моей архитекторской точки зрения, период, начиная с Хрущева, именно технологии ставили слишком жесткие рамки, определявшие массовое строительство. Хотя и в 1960–1980-е появлялись отдельные достойные примеры модернизма. И все же то, что делали архитекторы в основной массе, было безликим валом. Укороченные сроки, опора на ограниченный круг конструктивных и отделочных материалов сводили на нет значение проектной документации.

Полная версия статьи доступна на сайте издания