Григориос Гавалидис: Все, что архитекторы делают для детей, должно вдохновлять и дарить радость
О том, чем детская социальная инфраструктура в России отличается от европейской, почему школьные пространства стоит открыть для всех жителей района, и зачем пересматривать существующие нормативы по проектированию школ и детских садов в интервью порталу Архсовета рассказал основатель и руководитель архитектурной студии GAFA Architects Григориос Гавалидис.
– Григориос, давайте нарушим стандартный подход к построению интервью и начнем от частного к общему. В сентябре в Москве вводится в эксплуатацию необычный детский сад, построенный по проекту знаменитого французского архитектора Доминика Кулона. Какова ваша роль в этом проекте?
– Сегодня Кулон признанный мастер социальной архитектуры, он создает фантастические пространства детских садов, школ, колледжей, пансионатов для пожилых людей. Это всегда яркие, стилистически сложные здания, которые, тем не менее, идеально вписаны в окружающую среду и пространственный контекст. Для российского проекта Кулон придумал фасадные и конструктивные решения. По сути, это был набросок, но очень яркий, в стиле архитектора. Мы, так скажем, пропустили все его идеи через себя и реализовали проект с учетом российских нормативов и ограничений. Переосмыслили внутренние планировки, архитектурно-интерьерные решения.
– Чем он отличается от обычного детского сада, помимо необычной формы и яркой внешности?
– Поскольку это частный детский сад, и его не планируется передавать городу, у нас было больше свободы. Количество квадратных метров на ребенка здесь выше, чем в муниципальном садике. В основе проекта – тесная взаимосвязь архитектуры с функциональностью, гармония света, цветов и фактур, чистые формы и подчеркнутая геометричность. Здание расположено на трех уровнях и максимально наполнено естественным светом за счет архитектурных приемов. Это и особое расположение больших окон, и второй свет. Садик спроектирован таким образом, что «ловит» солнечные лучи в течение всего дня, солнцекак бы проходит здание насквозь и следует за детьми с самого утра и до вечера. Зонирование продумано до мелочей. Все пространства проницаемы и хорошо просматриваются, нет тупиковых маршрутов. Вместо обычного актового зала - амфитеатр. Там будут проходить музыкальные занятия и детские утренники, где комфортно будет и родителям - места хватит всем. В общем, это совершенно иное восприятие пространства для детей. Заказчик наши идеи полностью поддержал. К тому же у меня был личный интерес - садик находится рядом с моим домом, и совсем скоро в него будут ходить мои дети и дети моих друзей.
– А как сегодня выглядят типовые детские сады, вы занимаетесь их проектированием?
– Такого понятия, как типовой сад, сегодня не существует. Это связано с тем, что сами жилые районы уже нетиповые, рассчитаны на разное количество жителей и по каждому из них формируется свое техническое задание. В большинстве случаев детская инфраструктура – это обременение для застройщика, то есть он тратит свои средства, а потом передает школу или детский сад на баланс государства. Инвестировать больше средств, придумывать что-то новое смысла нет. Расчет на то, что необычный детский сад будет способствовать более активным продажам квартир и привлечет дополнительную аудиторию не очевиден и требует детальной проработки. С другой стороны, тот же кулоновский садик построен не по нормам, поэтому госкомиссия его не примет и государство на баланс не поставит. Тогда к чему дополнительные траты? Достаточно, например, добавить в проект бассейн, который станет частью маркетинговой стратегии при продаже жилого комплекса, рассчитанного на семьи с детьми. В остальном с точки зрения архитектуры и планировок мы зажаты в жесткие нормы и рамки, иначе проект не будет принят госкомиссией. Только очень большие компании могут позволить строительство необычных садов и школ, у них есть на это средства и четкая взаимосвязь со стоимостью жилья. Они остаются частными, так как даже в этом случае влезть в нормы государства при проектировании детской социальной инфраструктуры – это стать ежом.
Зато сегодня уже можно поработать с интерьерами, цветами, и мы этим вовсю пользуемся. Стараемся включить в активную жизнь детей спальные зоны, которые задействованы всего 2 часа в день, а все остальное время простаивают. Например, используем модульную мебель, которую можно сдвинуть особым образом и превратить комнату в музыкальный зал, спальню или игровую зону. Иногда удается добиться небольших имитаций атриумов – так в помещениях появляется больше света и воздуха. Стараемся, где это возможно, по максимуму сокращать коридорные пространства. Но этого мало. Сегодня строительство детской инфраструктуры упирается в очень жесткие нормы, многие из которых давно морально устарели. Это главный ответ на вопрос, почему мы не проектируем садики, хотя очень любим и умеем это делать.
– Что сегодня входит в понятие детской инфраструктуры и от чего она зависит?
– В масштабе жилого комплекса – это социальное обеспечение в соответствии с нормативами. Количество детских садов, школ, их площади рассчитываются исходя из перспективного населения. Нормативы в Московской области, Москве и других регионах могут отличаться. Например, в Московской области детские площадки занимают 0,5 кв. м на человека от общего населения. Их насыщение никак не регламентировано, кроме норм безопасности – какие должны быть ограждения и покрытия. Нельзя, например, класть асфальт. В зависимости от игрового или спортивного снаряда толщина резинового покрытия составляет от 1,5 до 4 см, чтобы пружинить при нагрузке.
Наполнение и разделение площадок по возрастам зависит от проектировщика. Мы стараемся поделить общую площадь в масштабе одной площадки или разделить ее на участки, чтобы младшую группу отделить от старшей и средней. В мире сейчас очень много интересных решений, и у архитекторов есть пространство для творчества. Мы разрабатываем в том числе типовые решения, которые потом могут применяться на любых площадках. При этом элементы не надо заказывать на заводе, их вполне могут сделать строители на месте по нашим эскизам. Если занимаемся целым жилым комплексом, то создаем маршруты для гуляния мам с колясками и катания велосипедистов. Например, еще на этапе проектирования квартала «Южное Бунино» в Новой Москве – а это территория в 55 га – мы предполагали, что самое быстрое и удобное средство передвижения по такому большому району — это велосипед. Было создано два кольцевых веломаршрута, связывающих ключевые точки микрорайона: школы, сады и набережную. Иными словами, они выполняют не только спортивно-рекреационную, но и транспортную функцию. На маршрутах есть кафе и беседки со столиками, к которым можно подъехать и выпить кофе, пообщаться, не слезая с велосипеда. «Тусовочные» места для велосипедистов с противоположной стороны совмещаются с трибуной для игры в стритбол или пинг-понг. Такие модульные системы востребованы подростками и взрослыми.
– Вы упоминали про жесткие нормативы, которые часто тормозят развитие пространств для детей. А что, на ваш взгляд, можно было бы поменять на законодательном уровне?
– На сегодняшний день в законодательстве много противоречий. Например, существует требование по школе СП-257 2016 года, которое противоречит требованиям Санпина. Согласно СП мы должны обеспечивать машиноместа для учителей не дальше, чем в 50 метрах от входа в здание. А Санпин запрещает в радиусе 25 м от ограждения школы устраивать какие-либо парковки, особенно на территории школы. По требованию того же СП-257 на территории школы должен стоять школьный автобус, а остановка для него должна находиться у школьных ворот. А как же Санпин? Да и сами площади эти взять негде, они просто не предусмотрены, когда выделяется участок.
Еще один момент, который меня как европейца и человека много путешествующего удивляет. Школы и детские сады по законам Москвы и Московской области – это всегда закрытая территория. На нее могут попасть только работники школы, ученики и родители по специальным пропускам. При этом школьный стадион - это довольно большая площадь, которая забирает место у района, но «работает» всего 1-2 месяца в году. Согласно нормативам на нем должны быть установлены яркие софиты, которые освещают пустоту в темное время суток. Это нерациональное использование ресурсов. Еще не так давно стадион был открыт для жителей, и они могли приходить сюда заниматься, когда школа закрыта. А это все вечера, выходные, каникулы и три летних месяца! Кроме того, раньше жители могли пользоваться школьными библиотеками, к ним был отдельный вход. А есть еще большие оборудованные актовые залы, которые мало загружаются и используются, но при этом их нужно содержать. Это я к тому, что в России одни из самых жестких в мире требований по террористической безопасности, и это сильно ограничивает развитие школ и их территорий. Хотя я убежден, что все вопросы можно решить не в ущерб безопасности - за счет правильной организации и грамотного управления.
– Вы сторонники того, что должен работать и приносить пользу каждый метр. Что еще можно придумать, какие есть скрытые ресурсы?
– В том-то и дело, что ничего придумывать не нужно – все уже кем-то придумано и давно работает. Например, мы как архитекторы видим большой потенциал в эксплуатируемых кровлях. Школа – это ведь огромная площадь, и ее крышу можно использовать для досуга, рекреации. Да хоть огороды обустраивать, как это делается, например, в Финляндии. Технологий множество – они все отработаны и безопасны. Интересно, что в России есть даже рекомендации по включению кровли в полезное пространство, но, опять же, нет нормативной базы, а значит даже самый крутой и интересный проект экспертизу не пройдет. Однажды мы столкнулись с ситуацией, когда в стилобате жилого комплекса был организован небольшой детский сад, и его открытую площадку предполагалось разместить на кровле. Озеленение, веранды, МАФы – получилось очень симпатично. Однако такое решение не прошло. Приемная комиссия понимает, что решение правильное, но не может его проверить и подтвердить.
– Чем закончилась история?
– Пришлось забрать и огородить часть территории дворового парка.
– Как вы относитесь к школам-гигантам, которые появляются в Москве и рассчитаны на 1500-2500 учеников?
– Чем на большее число детей рассчитана школа, тем меньше места она занимает в пересчете на количество квадратных метров на 1 человека. Это современные учебные кампусы с очень сложной инженерией и системой коммуникаций. Если в них хорошо продумана логистика и эксплуатация, если у района потребность именно в таком комплексе, то почему нет? Но я, опять же, за то, чтобы эта инфраструктура работала и приносила максимальное количество пользы людям, а не простаивала за высоким забором большую часть времени. Мы сами спроектировали самую большую на сегодняшний день школу в Подмосковье. Она рассчитана на 1600 учеников и строится в жилом районе «Новоград Павлино» в Балашихе.
– А что делать со старыми школами, построенными в советские годы по типовым проектам, они ведь не дотягивают до современных требований? Их можно реконструировать?
– В идеале их нужно насыщать новыми функциями и подтягивать под современные требования. Во всех из них просроченные нормы пожарной безопасности, они не соответствуют стандартам для МГН (маломобильные группы населения), в них нет лифтов. Кроме того, увеличилось количество предметов – появились кабинеты информатики, лингвистические аудитории. Изменились нормы по метражу. К сожалению, школы не резиновые, есть предел их насыщения и зачастую проще и дешевле построить новое современное здание. Или вот еще пример. Сегодня на каждый спортзал должно приходиться 4 раздевалки, в каждой из них - несколько душевых. При них отдельные зоны и душевые для МГН. В обязательные нормы вошло такое немыслимое для старых школ понятие, как кабинеты личной гигиены - с унитазом, биде и раковиной. Их довольно много в пересчете на метраж, и рассчитаны они не только на учеников, но и на персонал.
Все это очень хорошо и правильно. Но есть и довольно странные требования. Например, В Московской области выход из учебного класса может быть только в зону рекреации, а не в коридор. Стараемся совмещать эти пространства и за счет них делать как можно меньше коридоров. Но самое поразительное, что несмотря на все эти современные требования и новые функциональные зоны, земельные участки под строительство школы выделяются по старым нормам! Добавим сюда ограничения по высотности и получаем, что архитекторам постоянно приходится решать математические и геометрические задачи по вписыванию фигур в объемы из раздела «со звездочкой».
Другой вопрос, когда мы работаем с более крупными объектами. У нас есть реализованный проект реконструкции типового здания техникума в Королеве. Теперь там межрегиональный центр компетенций, где студенты обучаются новым профессиям. Неспециалист никогда не поймет, что это одно и то же здание. Поработали с фасадом, переиграли планировки, использовали современные отделочные материалы и добавили благоустройство. В Истринском районе скоро заканчиваем реконструкцию советского пионерлагеря – на его месте появится международный еврейский детский лагерь Gan Isroel. Частично он уже введен в эксплуатацию.
– Сколько объектов детской инфраструктуры в портфеле бюро и в чем их особенность?
– Генпроектирование социальных объектов для детей – свыше 25 тыс. квадратных метров, разработка архитектурно-интерьерных решений – более 35 тыс. метров.
Во всех школах, которые мы проектируем, стараемся принести свет, воздух и цвет. В школе в подмосковных Мытищах (застройщик ГК ПИК) есть атриум, двухсветное фойе и балконы. Все это дает много воздуха и проницаемость. Нет ощущения давящего потолка и пещеры. Это важное эмоциональное ощущение, которое уже с момента входа в школу дает позитивный настрой. К тому же такое решение помогает развести потоки учеников. Вместо актовых залов мы предлагаем систему демократичных амфитеатров – в них можно проводить занятия, экспериментировать с форматами, менять рассадку.
– С каких стран вы берете пример при проектировании инфраструктуры для детей, что нравится лично вам?
– Я бы отметил страны Скандинавии. В Италии, Греции, где тепло и солнечно круглый год, проблем с созданием качественных пространств для детей не возникает – природа изначально на стороне архитекторов. В Греции, откуда я родом, образовательные учреждения часто размещают в исторических сооружениях в античном стиле, сделанных из бетона и мрамора – вечных и лаконичных материалов. Все продумано до мелочей, даже направление ветра. Эти здания сделаны таким образом, что, даже если просто открыть форточку, проветривается все помещение полностью. То, что работало в античные времена, работает и сегодня. Школы даже при таком жарком климате не нуждаются в кондиционерах и соответствуют самым высоким стандартам экологичности.
А вот в скандинавских странах приходится учитывать суровый климат. Поэтому архитекторы стараются создать такие условия, при которых дети чувствуют себя комфортно и получают необходимые знания и навыки в любое время года.
Все, что архитекторы делают для детей, должно вдохновлять, развивать, дарить радость и удовольствие – будь то общение со сверстниками или обучение. В Финляндии и Дании школа – это место, где ребенок проводит весь день: учится, отдыхает, посещает кружки. Система образования привязана к 8-часовому рабочему дню обоих родителей. Это ни в коем случае не продленка, это нормальный сбалансированный учебно-досуговый процесс, который длится с 9 до 18 часов. И в школе есть для этого все. Архитектура обеспечивает связь между учебой и досугом, общением и развитием. Она обслуживает функции и является красивым и удобным инструментом для того, чтобы все процессы проходили эффективно и гармонично. Именно из такого понимания школы появляются проницаемые атриумные пространтства, помещения без четкого функционала, модульная мебель, огромное количество оборудования и обучающих архитектурных форм. Все познается на практике и при личном контакте.
Я мечтаю, чтобы в России было так же. Думаю, что если будут появляться новые интересные проекты, пусть даже частные, они потянут за собой все детские учреждения, а сама система сможет стать более гибкой, научится принимать новое и быстрее перестраиваться под потребности современного мира.
