Александр Пономарев: Я чувствую, американцы любят наш проект и наше Окаянство
Известный российский художник, идеолог и комиссар Антарктической биеннале Александр Пономарёв рассказывает «Архсовету» о проекте Инсталляции в Ледяной пещере парка «Зарядье», которую он создал вместе с архитектором Алексеем Козырем.
Архсовет: Почему вы взялись за Пещеру в Зарядье? Что вас заинтересовало в проекте?
Александр Пономарев: Наша Пещера, которую мы сделали вместе с архитектором Алексеем Козырем, в первую очередь, авторское, художественное произведение, многокомпонентная Инсталляция. А также это некая метафора различных срезов жизни. Платоновский миф о Пещере — краеугольный камень в понимании метафизики. Пока человек находится в Пещере — он окружен стенами, ледяными или каменными, и ему кажется, что он воспринимает жизнь как истинную реальность, а на самом деле видит только тени реального мира. Выйти и Пещеры и увидеть реальность могут не все, среди них, например, художники и философы. Я очень уважаю Платона и часто ссылался на его принцип обратного плавания, когда человек как бы останавливается, перестает участвовать в цепи реальных жизненных воздействий и реакций и находится в паузе, в которой осмысливает мир и себя в нем.
Мы ни в коем случае не имитируем настоящую пещеру, ледник, как пишут некоторые СМИ, потому что имитировать природу невозможно и глупо
Но мы создаем некую визуальную поэзию, которая позволяет нам при помощи художественных элементов ощутить себя действительно в пещере, в сложном пространственном образовании.
— То есть название «Ледяная пещера» не стоит воспринимать буквально?
— Ну, конечно, по своей сути это скорее некое волнение климатических зон. Мне очень нравится название «Климатрон». Оно возникло еще в эпоху русского авангарда. У Малевича, если помните, были архитектоны, а это климатроны. Очень любил климатроны Ричард Бакминстер Фуллер, кстати. Да и само понятие «Климат», как учил Гиппарх, обозначает Наклон-Отклонение от нормы. Проект еще в процессе движется, подобно кораблю!
Мы стараемся сделать некое пространство, которое формировало бы определенным образом поведение и мысли. Нам нужна такая корабельно-путешественническая история, чтобы было ощущение приключения, как у Жюля Верна
— А вот в концепции американцев, с которой они выиграли конкурс, вообще была пещера?
— Да, она была как зона. А мы с Алексеем Козырем придумали ее драматургию, архитектуру и пространство в таком метафорическом, художественном плане. Ну и, конечно, как это сделать технологически. Я делал подобные объекты в Лиссабоне на всемирной выставке. Это были шестиметровые столбы, которые замораживались. В Зарядье, правда, наша задача гораздо сложнее. Здесь инсталляция представляет собой пластическую структуру — Теплообменник, где нет ни одной одинаково изогнутой трубы, они все гнулись вручную. Конструкция генерирует и удерживает Лед! А мы должны и безо льда эту конструкцию делаем как скульптуру, саму по себе выразительную.
Мы используем 16 километров нержавеющей трубы. Каждый изгиб пещеры нарисован 3 раза. Сначала нарисован как форма, потом как сечение, а потом как элемент теплообменника
Сначала мы сделали макет и заморозили. Над технической стороной с нами работает Борис Алексеевич Кузнецов, выдающийся специалист по льду. Он делал ледовое покрытие нескольких стадионов. Хладагент циркулирует по замкнутому контуру с регулируемой скоростью и температурой. В подвальном помещении находится холодильная установка, а помещение имеет теплоизоляцию, как у термоса. Стены мерцают, а нижний свет создает ощущения тайны!
Общее пространство разделено на две части — холодную и теплую. Теплое пространство — вводит человека в наш «Климатрон». Там, на мой взгляд, должны происходить некие функциональные вещи, то есть человек должен получать специальную информацию, а еще бушлаты, потому что внутри холодно. Надеемся, что у нас будет возможность разработать для них специальный дизайн. Внутри это будет черный объем, на фоне которого развернется вся эта ледяная история.
— Вы думали над элементами медиа?
— Да, мы прежде там придумывали Лабораторию льда и еще кое-что. Думаю, и эти идеи могут постепенно дозреть! Вот самое главное, чего мы не хотим, чтобы пещера была таким банальным аттракционом. Это самое плохое, что может случиться: тогда мы снимем все имена и будем объезжать ее за два километра, чтобы не говорить, что это мы сделали. Лучше это все-таки пытаться дотянуться до Платона, чем до аттракциона. Аттракцион сам по себе — это замечательное слово, и его поднял наш великий режиссер Сергей Эйзенштейн. Аттракция — это важнейший элемент в искусстве современного авангарда, это то, что притягивает внимание человека. И мы включаем эти элементы, но все-таки, я бы сказал, что наша Пещера — это такая более широкая вещь. «Климатрон» — это и лаборатория, и инсталляция с элементами Аттракции!
— А американцы что говорят по поводу Пещеры?
— Я чувствую, что американцы любят наш проект и наше Окаянство! Они даже хотели, чтобы мы Ледовые Конструкции выпустили на фасад. Да и мне в целом их концепция парка по типу art and science тоже очень нравится.
— Вы сделали множество инсталляций. Но Пещера в Зарядье — объект долгоиграющий....
— Да, это принципиальная вещь, и я понимаю, что способ ее реализации должен быть совсем другим. Это, конечно, потребует отработки эксплуатации, алгоритмов движения людей. Может, через некоторое время объект как-то измениться, потому что даже когда проектируют автомобиль или самолет, опытный образец пять раз переделывается, дорабатывается. «Климатрон» мы здесь делаем в первый раз.
Мы думаем, что это, конечно, попроще, чем самолет, но посложнее, чем просто скульптура
В общем, мы надеемся довести это все, скажем, до такого хорошего, качественного состояния, и в идеологическом плане, и в художественном.