Объявлены участники закрытого состязания за архитектурную концепцию музейного городка ГМИИ им. А.С. Пушкина

Оглашению этой новости предшествовала долгая, засекреченная работа. То есть в Минкульте еще в конце прошлого года «НГ» говорили, что детали конкурса, объявляемого по новой, после того как о проекте Нормана Фостера и бюро Сергея Ткаченко «Моспроект-5» пришлось окончательно забыть, зависят от музея. Директор Пушкинского Марина Лошак от комментариев отказывалась до принятия окончательного решения. Шли к нему, видимо, если не трудно, то длинно, перенося сроки объявления обновленной концепции развития и нового конкурса. И вот в Москомархитектуры сообщили: к 12 июня бюро Юрия Григоряна «Проект Меганом», Сергей Скуратов Architects и ТПО «Резерв», главным архитектором которого является Владимир Плоткин, представят архитектурные концепции музейного городка. А 24 июня назовут победителей. Сроки окончания создания музейного квартала и бюджет остаются прежними – государство выделяет около 22 млрд руб. до 2020 года.

Что касается концепции развития городка, строго говоря, главная перемена касается расположения выставочного пространства. Поскольку территория, где стоит бензоколонка 1930-х (ее саму, кстати, скоро обещают переместить), имеет охранный статус, возвести там, как думали прежде, выставочный зал нельзя – соответственно теперь он будет вместе с депозитарием и реставрационным центром в одном или в двух зданиях со стороны Отдела личных коллекций. Но президент ГМИИ Ирина Антонова сетует, что сейчас не хватает места для большой аудитории, какие есть и в Лувре, и в Прадо, и в музее Метрополитен…

Перечислив участников состязания, Марина Лошак добавила, что хотя они не строили музеев, но всегда кто-то делает это впервые, к тому же у этих архитекторов есть огромная, в том числе и эмоциональная, ответственность. На вопрос «НГ», почему конкурс закрытый, главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов ответил, что таково «решение музея». Директор Пушкинского прокомментировала «НГ» закрытость конкурса и ограничение российскими, хотя и уважаемыми, архитекторами так: «Мы решили это сделать, во-первых, потому что опыт участия иностранных архитекторов в нашем государственном строительстве очень печальный практически во всех случаях. Тут очень много своих особенностей, своих законов, своего райдера действий, это иные ментальные представления о функционировании всего строительства. И мне очень хотелось, чтобы это были наши архитекторы, которые делают не одну из построек, а настроены на то, что это делает жизнь, – это придает мне уверенность в том, что они это сделают на лучшем уровне».

Действительно, сотрудничество иностранных архитекторов с российскими госинституциями не раз рушилось на глазах, и кроме Фостера в списке неосуществленного будет и проект второй сцены Мариинского театра, выполненный Домиником Перро. Но есть и обратные случаи, скажем, история с проектом музейного здания для Государственного центра современного искусства показывает другой пример. Команду российских проектировщиков в итоге от дела отстранили, раскритиковав саму предложенную ГЦСИ концепцию развития, и в объявленном заново международном конкурсе выиграло ирландское архитектурное бюро Heneghan Peng Architects. Посмотрим, что из этого вырастет.

С иностранными архитекторами, которые уже занимались музейным проектированием, у нас предпочитают работать частные культурные институции. Центр современной культуры «Гараж» (он, к слову, тоже переквалифицировался в музей, правда, оставив прежними векторы своей деятельности) работает над созданием музейного пространства в расположенном в парке Горького павильоне «Времена года» вместе с голландцем Ремом Колхасом и его бюро ОМА. О том, как устроить в бывшем кинотеатре «Ударник» Музей современного российского искусства, Шалва Бреус пригласил поразмышлять японское бюро Arata Isozaki & Associates, немецкое Stephan Braunfels Architekten, голландское Designed by Erick van Egeraat, турецкое Emre Arolat Architects, бельгийцев Robbrecht en Daem architecten и англичан John McAslan + Partners. Они приезжали в Москву как раз в конце минувшей недели и, как и в случае с Пушкинским, представят проекты в июне. А последняя из этих архитектурных мастерских займется созданием еще одной московской институции – Музея русского импрессионизма, который Борис Минц надеется открыть в будущем году на территории бывшей фабрики «Большевик».

Ну, хорошо, у одних так, у других иначе, но, возвращаясь к Пушкинскому, все-таки задаешься вопросом: единственно ли возможным было такое решение? С одной стороны, оно вписывается, например, в схему проведения прошлогоднего конкурса на фасады нового корпуса Третьяковки: закрытое соревнование российских участников в сжатые сроки. С другой стороны, если бы все же объявили теперь международный конкурс для ГМИИ, нашелся бы спонсор на его проведение? Но и в случае конкурса закрытого: отчего не позвать на него тех, кто музеи уже проектировал, – вдруг получится что-то интересное? Следующий вопрос: да, участвующие в конкурсе – хорошие, известные архитекторы, и все же зачем так спешить, времени-то на разработку всего два месяца, хотя до того годы длились споры вокруг фостеровского проекта? Значит ли это, что в музее не рискуют снова обжечься с конкурсом, не уложиться в срок или есть опасность лишиться бюджета?.. 

Полная версия статьи доступна на сайте издания