Галерея искусства стран Европы и Америки XIX-XXI вв.
История памятника уходит к началу XVIII века — автором первоначального проекта был известный русский архитектор эпохи елизаветинского барокко С. Чевакинский. Позже усадьбу перестраивал М. Казаков, что зафиксировано на двух листах его альбомов. В 1918 году в усадьбу въехала т.н. Социалистическая академия (переименованная потом в Коммунистическую) и в 1929 году здание получило надстройку в два этажа (а также было переориентировано в сторону приговоренного к сносу Храма Христа Спасителя). Занимавший усадьбу вплоть до недавнего времени Институт философии обосновался тут в 1960-х гг.
Здание переведено в раздел памятников архитектуры вместе с советской надстройкой. Именно это обстоятельство во многом стало для авторов нынешнего проекта определяющим в выборе композиционно приема. В проекте предлагается вернуть усадьбе утраченные при советской перестройке балюстраду и фронтон, смотрящий на один из боковых фронтонов главного здания ГМИИ. Два надстроенных этажа остаются в здании лишь «идеологически»: изношенные, по словам авторов проекта, стены предлагается возвести заново, при этом в новых осях, чтобы вернуть балюстраду.
Еще одним изменением в этой надстройке становится уменьшение количества окон (над центральным портиком они сделаны слепыми для сохранности музейной коллекции). И, наконец, самое ощутимое визуальное вторжение — стеклянный кожух, который закрывает собой два «советских» этажа. Этим приемом авторы, по их словам, возвращают историческую справедливость, разделяя усадьбу и то, что над ней появилось, утерянный масштаб фронта застройки вдоль Волхонки и композиционный диалог с главным зданием музея.
С другой стороны, технический купол, представляющий собой двухконтурный фасад — фонарь с верхним холодным остеклением, под которым располагается теплый контур с рассеивающим матовым стеклом, по мнению авторов проекта, защитит бесценную коллекцию (включающую знаменитые собрания импрессионистов Щукина и Морозова) и создаст наилучшие условия для экспонирования.
Кроме того, в здании появляется подземный этаж для размещения технического оборудования. В первом этаже гардероб убран в служебный коридор, так что освободившиеся три зала могут быть использованы для устройства вестибюля. Пространство под большим стеклянным фонарем предполагается использовать под временные выставки.
Члены совета одобрительно высказались по поводу стремления авторского коллектива найти пути реализации проекта в условиях сложных ограничений, связанных с предметом охраны. Многие технические предложения по организации внутреннего пространства музея, а также часть, касающаяся реставрации, были поддержаны. В то же время почти все эксперты высказали сомнение в целесообразности сокрытия поздней надстройки, а также в технической стороне двухконтурной стеклянной кровли.
Как объяснил член Федерального научно-методического совета по охране наследия, замдиректора Музеев Кремля Андрей Баталов, экспертами было поставлено условие, чтобы стеклянная кровля-экран была «временной» (т.е. обратимой) и существовала отдельно от здания. Возможность этого в представленном проекте была поставлена под сомнением членами Архсовета. Главный архитектор Москвы и председатель совета Сергей Кузнецов, кроме того, усомнился в эксплуатационном выигрыше, который дает сложная стеклянная конструкция. По его словам, по части реализации конструкций из стекла высокого качества в России пока сравнимых достижений не было; «можно предположить, что это будет первый объект, где мы этого достигнем, но нужно понимать, как. То есть, в первую очередь, нужен качественный технический проект», — заявил главный архитектор.
Сергей Кузнецов: «Нужно все- таки определиться с тем, пойти ли законным путем изменения записи в реестре памятников или нет. На сегодняшний день то, что там записано, делает довольно абсурдной такую композицию, когда старая стена вроде и не сохраняется и не восстанавливается, а делается в новых осях. Нужно либо принять решение убрать два верхних этажа и сделать современную интересную надстройку. Либо спокойно отнестись к тому, что есть, не менять это и поработать с конструкцией кровли. То есть действовать в рамках тем, которые не вступают в противоречие творческого порыва с административной нагрузкой».
Сергей Чобан: «Мне кажется, у проекта есть ясная философия: идеологически сохраняется вторая часть здания, на нее накладывается второй слой, которые и рассказывают историю этого дома. Однако тот технический уровень, на котором сделаны узлы стеклянной кровли, не вызывает никакого доверия. Они приведут к тому, что кровля будет загрязняться, плохо стареть. Это все позавчера, в России нет хороших примеров двойного фасада и нужно пригласить мировых специалистов, не меняя ничего в линиях авторской идеи».
Юрий Григорян: «В целом поддерживаю проект в части работы с внутренним пространством и того, как устроены все технологические вещи. Но в отношении к надстройке, к тому, как это здание выглядит теперь, у меня нет негативного. Мне кажется, в этом проекте есть несколько компромиссов, которые вместе выжить не могут — здесь произошло столкновение радикального авторского жеста, который, может быть, был необходим, если бы здание не было памятником...».
Евгений Асс: «Возможно, есть смысл не восстанавливать разобранную стену, а сделать современную элегантную вещь, экран из матового стекла, парящий над памятником.... Вот это я считаю перспективным решением».
Владимир Плоткин: «Учитывая все коллизии, связанные с охранным статусом, авторы с этой задачей справились блестяще. Это арт-жест и он выполнен артистично и, на мой взгляд, более чем аккуратно. Сомнительной мне кажется только тема легкосборного покрытия, такого просто не бывает».
Андрей Боков отметил необходимость продумать интеграцию здания в ткань большого ансамбля музейного городка и возможность освоить подземное пространство двора, чтобы сэкономить пощади усадьбы под выставочные залы.
Резюмируя обсуждение Сергей Кузнецов отметил следующее: «Работа вызывает уважение, в ней масса остроумного, и не хочется, чтобы потом все идеи разбились о реальность. Мое глубокое убеждение после услышанного на совете — представленное решение, к сожалению, нежизнеспособно, хотя и интересно. Итоговое решение за музеем: если он готов пересмотреть предмет охраны, чтобы развивать существующий объект без надстройки, тогда дайте другое решение, и мы его рассмотрим. Но я не очень верю в возможность такого изменения и, главное, не вижу большого смысла в нем. Те ограничения, которые есть, даже помогают музею сейчас сделать проект более экономичным и реально реализуемым, чем то решение, которое могло бы прийти, если рамки будут расширены. То есть сделать новую архитектуру — однозначно и потеря времени, и потеря в деньгах и квадратных метрах. Я сомневаюсь, что музей на это пойдет, исходя из целесообразности. Я склоняюсь к тому, что нужно просто добиваться решения в логике существующего здания и его ограничений, а не пытаться сломать эти барьеры».
