Детские сады с неограниченными возможностями

Главный архитектор и генеральный директор ООО ППФ «Проект-Реализация» Ольга Бумагина – о том, зачем работать с госзаказом, о культурном и архитектурном контексте, о том, чем отличается новая формация детских садов от старой и что же все-таки отделяет проект от реализации.

Invalid use

Когда-то мы, как все, проектировали частные интерьеры. Но получается, что сделал интерьер – и больше не имеешь к нему никакого отношения. И подход совершенно другой: дизайнер обычно камуфлирует огрехи и недостатки уже существующей планировки, а архитектор делает удачное объемно-планировочное решение, формирует благоприятную среду, из которой интерьер вытекает уже сам собой.

Я – архитектор. Я закончила кафедру реставрации и реконструкции МАРХИ, а кандидатскую защитила на кафедре градостроительства. До 2009 года у нашего бюро уже был опыт нескольких крупных проектов (например, Дворец пионеров на Воробьевых горах), но именно реконструкционных, когда без принципиального изменения объемов нужно приспособить здание под новые нормативы.

В 2009 году государство запустило программу «Доступная среда», и Москомархитектура объявила конкурс на типовой проект детского сада для совместного использования обычными детьми и детьми с ограниченными возможностями. Так сложилось, что именно тогда мой сын на целый год попал в маломобильную группу, и мне казалось очень важным, чтобы у ребенка в такой ситуации не возникало стресса от перемены места. Чтобы он имел возможность продолжать ходить в тот же детский сад. Так что мы приняли участие в конкурсе – и неожиданно для себя его выиграли. 

Молодым везде у нас дорога?

На тот момент типовым проектам, по которым строились детские сады, было уже лет по 30. Какие-то коррективы вносились, однако базовая технология была родом из 80-х и функционально устарела – не говоря уже об архитектурной составляющей, о которой, кажется, вообще никто не задумывался.

Поэтому первой нашей задачей было найти новый подход, новую технологию строительства типового объекта, универсального как в смысле расположения, так и в плане того, кто его будет использовать. И мы такую технологию придумали и принципиально новый универсальный сад нарисовали. Нововведения принимались в штыки, но нашу идею защитило Управление Архсовета и лично Геннадий Захарович Лазарев. Он инициировал подробное рассмотрение проекта и убедил остальных, что технология правильная. В 2010-м году проект прошел регламентную комиссию, а затем и Мосгосэкспертизу.

Согласование было долгим, по каждому вопросу собирался целый консилиум – недоверие вызывал и сам проект, и мы как молодой коллектив.

Решение в итоге было положительным, но, пока наш первый сад прошел все процедуры, Москомархитектура объявила еще два конкурса на типовые детские сады – на сей раз обычные, на 90 мест и на 220. И мы снова выиграли, взяв за основу технологическую схему первого проекта и исключив большое количество специальных помещений (тренажерный зал, соляная комната и т.п.). В этот раз Управление Архсовета опять помогло, а с Мосгосэкспертизой было совсем просто – они уже наш проект знали, и все проверки прошли быстро. Фактически, все три типовых проекта были одобрены одновременно. Но… их не строили. Хотя мы видели, что остальные уже взяли наши идеи на вооружение и стали хотя бы предпринимать попытки что-то изменить.

В какой-то момент госзаказ перешел от Москомархитектуры в ведение Департамента градостроительной политики, и мы выиграли еще один – уже их – конкурс на проект детского сада на 190 мест. Сейчас этот проект наравне с двумя другими (на 90 и 220 мест) включен в базу типовых проектов ДОУ, рекомендованных к строительству в столице и регионах. 

Мы наш, мы новый сад построим

Итак, в чем состоит наш подход.

1. Блочное проектирование

Есть блок групповой ячейки, административный блок, хозяйственный блок, пищеблок, блок музыкального зала, блок спортивного зала etc. Все они взаимозаменяемы. Сад можно собрать из этих «кубиков» в зависимости от конкретных требований, пропорций здания и участка. Например, сейчас бум рождаемости, и большинство проектов подвергаются оптимизации – максимальное количество блоков (бассейн, административные, физиотерапевтический) заменяются на групповые ячейки. И это не требует от нашего типового решения никаких серьезных изменений и перерасчетов, и архитектурный облик не портится. А потом можно будет вернуть все обратно.

2. Простая прямоугольная форма

По крайней мере, на первом этапе у нас все проекты были в плане прямоугольными, без изысков. Ведь нужно было добиться максимальной компактности и не забыть учесть все нормативные требования (вроде широченных пожарных подъездов 8, 5 м с каждой стороны).

3. Оптимальные пропорции

Оказалось, что наш сад на 190 мест (8 групп) размером 53х20,9 м оптимальным образом вписывается в большинство участков, которые остались от старой застройки под сады. Причем так, чтобы оставались возможности для маневра – сориентировать здание по сторонам света, учесть требования инсоляции.

4. Интуитивно-понятная планировка

Мы проектировали максимально простое здание – как говорят немцы, интуитивно понятное. Чтобы, когда попадаешь внутрь, было очевидно, куда идти, а помещения располагались согласно логике их использования: вход – охрана – вестибюль с гардеробом, туалетом и лифтом – нужный этаж – группа.

5. Универсальность использования

Речь не только о детях-инвалидах (хотя о них тоже), но и пожилых людях, которые часто забирают внуков из садика, и ходить пешком, скажем, на третий этаж им тяжело. Поэтому должны быть широкие коридоры и лифт. «Как много места!» – таким было первое впечатление от наших садов у большинства. А ведь внешние размеры все те же – просто компоновка другая, нет лишних углов и «мертвых» зон.

6. Слаботочные системы

То, что считается обычным делом для офисных центров, почему-то раньше никто не додумался использовать в детских садах. А ведь так важно – и так просто – не совершать лишних движений: на информационном табло сразу видеть, где находится та или иная группа, на каком этаже проходит утренник и т. д. Всего в новых садах слаботочных систем порядка 15: это, например, контроль доступа, кнопки вызова в туалетных кабинах, телефон в каждой ячейке, интернет – все привычные нам коммуникации.

7. Современные инженерные системы, в том числе подогреваемые полы на первых этажах

Чтобы сделать входы доступными для маломобильных групп населения, от многометровых пандусов мы отказались, высота цоколя опустилась, подогрев стал необходим. Предусмотрели варианты и с электрическими, и с водяными полами. Технически электрические проще: вода у нас плохая, нужны фильтрующие установки, нередки перебои в водоснабжении. Но иногда, если нет возможности использовать дополнительные электромощности, водяные полы целесообразнее.

8. Продуманное архитектурное решение

Часто детский сад стоит отнюдь не на заднем плане – наоборот, оказывается в центре квартала или района. И положение, как говорится, обязывает. Теперь над фасадами, как минимум, стали задумываться.

От «раскрашенных коробок» – к настоящей архитектуре

Однако без конкретного адреса архитектурное решение проработать невозможно. Поэтому фасады в наших конкурсных проектах были нейтрально-спокойные, под «любую» окружающую застройку. Позднее, когда, наконец, началась реализация, стало ясно, насколько разными могут получаться сады, если менять их фасады в зависимости от контекста.

Но до определенного момента, даже после того, как 31 мая 2012 года все три наших типовых объемно-планировочных решения прошли все инстанции, с фасадами не складывалось: то, чего мы хотели, нам делать не разрешали (злые языки называли наши сады «раскрашенными коробками»). И тут – еще одна удача: в августе главным архитектором Москвы стал Сергей Кузнецов, и в ноябре, когда мы оказались на Регламентной комиссии с проектами, привязанными к конкретным местам, общались уже с ним.

Привязки были разные. Первый детский сад, реализованный по нашему проекту, располагался в Куркино, среди новой, разношерстной коттеджной застройки с темно-серыми крышами. Чтобы вписаться, мы предусмотрели на фасадах под цвет этих крыш множество ярких элементов. Но Регламентная комиссия порекомендовала сменить фон на белый: наше решение показалось слишком радикальным. Я была не согласна и пошла к Сергею Кузнецову и начальнику Управления Архсовета Евгении Муринец повторно. Большое им спасибо за то, что все-таки согласились с нашим вариантом.

В декабре 2013 года сад в Куркино уже сдали в эксплуатацию, и все признали, что получилось хорошо. На белом фоне яркие пятна потерялись бы, в то время как на темном выглядят гораздо контрастнее.

Другой проект мы делали в уже сложившейся застройке, на Можайском шоссе, среди сталинских 5-ти и 9-тиэтажных домов из рыжего кирпича. Новодел с яркими фасадами смотрелся бы там инородным телом. Поэтому мы сделали его белым с отделкой керамическими панелями в цвет глины.

Еще один сад на 220 мест внутри старой кирпичной застройки – на Нижегородской улице. По соседству там еще и старая школа, которая с одной стороны бело-розовая, а с другой – сиренево-желтая. Так что игр с цветом мы не могли себе позволить: вместо этого чуть выдвинули вперед второй и третий этажи. За счет объемов появилась архитектура, хотя этот сад не такой броский и яркий, как другие. 

Культуру – в массы!

В Марьино, среди типовой застройки домами серии П-44 и разрозненными школами по самым разным проектам, мы решили сформировать новый, как говорит Сергей Олегович, культурный контекст, и посвящать фасады детских садов знаменитым архитекторам и художникам. Так на улице Верхние Поля появился конструктивистский проект с нашей интерпретацией «Сказки о двух квадратах» Эль Лисицкого на фасадах, а сад на улице Свободы мы посвятили моему любимому сюрреалисту Ман Рею. Только палитра такого художника, как он, могла собрать воедино розовые дома серии П-46, старую бело-зеленую застройку и желтые новостройки с синими крышами. Этот сад строится по оптимизированному проекту (250 мест вместо 190) и сдается в мае 2014 года. 

Чем сложнее, тем интереснее

Наконец, самый большой проект из наших (и в целом по Москве тоже) – сад на 370 мест – строится в Загорье, в районе Восточное Бирюлево.

Загорье – новый микрорайон: с одной стороны – стена ярко-оранжевых 26-тиэтажных домов с зелеными лоджиями и коричневыми цоколями, а с другой стороны – высотный комплекс в 46 этажей в высоту. Он уже от другого застройщика – бело-голубой-желтый. А в яме между ними (перепад высот – 12 м) нужно было разместить огромный детский сад – рядом с уже существующим и каким-то образом соблюдя нормы инсоляции, ведь доступ естественного света окружающие дома практически перекрывали.

С объемно-планировочным решением мы, тем не менее, справились. Вписались. Чтобы поймать солнце, сделали групповые ячейки с окнами на три стороны и выдвинули их вперед.

Габариты сада, несмотря на впечатляющие масштабы, тоже получились пропорциональными и гармоничными: длина здания примерно соответствует высоте окружающих домов – получился такой «лежачий небоскреб».

Но когда речь зашла о фасадах, Сергей Олегович [Кузнецов] предложил делать так же, как в Куркино. Я возразила: в отличие от Куркино, эти фасады получились объемными, плоскостное решение не подходит, но… Слово главного архитектора – закон! И я таки нашла компромиссный вариант: принцип тот же – темный фон и яркие цвета, но яркими стали уже не пятна, а объемы. Материал, кстати, в обоих случаях один и тот же – фиброцементные плиты. И в итоге результатом я очень довольна. 

Можно лучше! 5 идей от Ольги Бумагиной

1. Должен быть общий градостроительный подход. Нужно проектировать социальную застройку одновременно с жилой. Иначе возникает большое количество проблем, которых в новых районах, по крайней мере, можно было бы избежать.

2. Интерьерное решение для типовых проектов тоже должен разрабатывать архитектор. Неожиданно для себя мы выяснили, что пройти все согласования – не главная проблема. Главная проблема – это когда заведущая нового сада начинает командовать, в какой цвет красить стены и какие вешать шторы. Все это, к сожалению, тоже вылезает наружу. Мы вообще всегда включаем интерьерные решения в проект, но у нас нет рычагов давления на представителей Департамента образования, и заставить их следовать нашему проекту мы не можем.

3. Типовое проектирование, может, и правильно как идея, но для каждой ситуации и набора условий типовой проект нужно адаптировать. Например, у нас нет одинаковых проектов. Они отличаются между собой фасадами, входными группами, даже планировками. Чуть не ежегодно меняются нормативы, какие-то особые пожелания от заказчика могут возникать в техзадании. Развитие обязательно должно быть – иначе получится, как с теми проектами 80-х годов.

4. Для квартальной застройки нужны новые функциональные концепции. Например, мы уже предложили несколько вариантов встроенных садов на первых этажах зданий. Встроенность, в свою очередь, требует новых планировочных решений. Мы придумали разделять спальную и игровую зону раздвижной перегородкой и во время бодрствования включать одну в другую: компактно сдвигать кровати вдоль стен так, чтобы посередине оставалось свободное пространство. Хотим идти с этим в Мосгосэкспертизу.

Мы, кстати, в отличие от многих проектировщиков, Мосгосэкспертизу любим: после нее проект становится действительно лучше. Самому иногда уже не так хорошо видны мелкие недоработки. Поэтому даже наши инвестиционные проекты проходят такую же экспертизу, как государственные. 

5. В школах можно отделять учебную часть от общественной – концертных, спортивных и танцевальных залов, бассейна, библиотеки, интернет-клубов. Мы сделали такой проект как раз в Загорье – с отдельными входами. Теперь по вечерам и выходным школа будет превращаться в районный досуговый центр. 

Напоминаем, что на портале Архсовета Москвы работает раздел «Детские сады и школы», в котором представлена самая полная и подробная информация о проектах школ и детских садов нового поколения. Учитывая значимость социальных объектов для создания комфортной городской среды, главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов ведет постоянную работу по совершенствованию проектов с их разработчиками. В результате требования нормативных документов, жесткие сроки реализации и регламентированная стоимость строительства сочетаются с качественными архитектурными решениями, продуманной функциональностью и жизнерадостным обликом.