buromoscow: спальные районы пробуждаются

Москва отказывается от строительства спальных районов советского образца. Вместо них появятся многофункциональные территории, на которых люди смогут жить, работать и отдыхать в свое удовольствие. Унылую массовую застройку сменят удобные для жизни кварталы нового типа: с комфортными дворами и активными первыми этажами. Как создать на окраинах благоприятную городскую среду, рассказывают основатели мастерской Buromoscow Юлия Бурдова и Ольга Алексакова. 

СОЛНЕЧНЫЕ ГЕТТО

В спальных районах, прежде всего, удручает однообразие. Похожие дома, сплошной бетон.

Ю.Б. Вид домов – самая незначительная проблема. Общая градостроительная ситуация на окраинах гораздо хуже. Я имею в виду высотность, дворы, расстояние между зданиями, отсутствие общественных пространств и четко разграничения автомобильных и пешеходных связей

О.А. С советского времени сохранились совершенно абстрактные правила планировки, соблюдая которые практически невозможно сделать нормальный квартал человеческого масштаба. Норма инсоляции существует c 30-х годов, когда свирепствовал туберкулез. Ни в одной европейской стране такого ограничения нет, потому что туберкулез давно победили.

Если отменить инсоляцию, той же плотности жилья можно достичь с помощью более низкой этажности и меньшего расстояния между домами. При этом у вас появятся двор, улица, расстояние между фасадами в 10-12 метров, в зависимости от профиля улицы. Образуется нормальная городская среда.

Но глядеть в окно на соседа тоже не очень комфортно.

О.А. В любом европейском городе или в центре Москвы вы смотрите на соседа. Ничего страшного. Комфортность городской среды зависит от всех соотношений ширины улицы/двора и высоты домов, пропорций каждого отдельного пространства. Как говорит наш коллега из Голландии Перо Пулич, в градостроительстве речь идет о миллиметрах.

Ю.Б. Профиль улицы – очень важная вещь. В России, когда штампуют планы застройки, его никто не рисует. Тротуар по нормам 5 метров – там отступили, здесь 3 метра добавили, нарисовали линию из кружков-деревьев. При этом нет ни малейшего представления, как улица выглядит в реальности. А ведь это важно: один там ряд машин или два, одностороннее движение или двустороннее. Все детали требуют колоссального внимания.

Еще одна важная вещь: новые районы надо проектировать индивидуально. Сейчас продолжается та же самая массовая застройка, что и 13 лет назад. Берутся типовые серии – 25-этажные, 17-этажные – и привязываются к случайно очерченным участкам. Только еще менее аккуратно, чем в советское время. Ни о какой вписанности в среду никто не думает. Просто вставляют требуемое количество квадратных метров на гектар. На самом деле, это преступление. В наше время нельзя так создавать жилые кварталы.

Ю.Б. На Западе каждый дом в застройке квартала делает отдельный архитектор. Никто в здравом уме не закажет одному человеку миллионы квадратных метров. Это абсурд. Мы работали над таким проектом с коллегами. Полмиллиона квадратных метров жилья в Подмосковье, причем 90% квартир – однокомнатные. Что за среду мы создаем?

Подмосковье – это наша боль. Вдоль подмосковных шоссе  выстроились одно за другим панельные гетто. Раньше ты видел природные красоты, а сейчас – сплошные бетонные джунгли. Это чудовищно.

Вы планировали, в частности, район Молоково в Подмосковье. Там удалось избежать «бетонных джунглей»?

О.А. Изначально в Молоково предполагалась обычная блочная застройка: шесть блоков, абсолютно одинаковых. А мы сказали: проект должен хоть как-то соотноситься с окружающей действительностью. Район располагается вдоль шоссе. Дома, которые примыкают к этой трассе, не могут быть такими же, как те, что выходят в поле. На дороге большое движение – значит, там имеет смысл делать городской фасад, располагать в первых этажах коммерческие функции: кафе, магазины, которые обслуживают одновременно местных жителей и проезжающих по шоссе. А кому нужны торговые площади на первом этаже в дальней линии?

Ю.Б. Более того, мы внимательно подошли к каждому зданию. На все дома сделали индивидуальные фасады. В результате все улицы в Молоково разные. У каждой собственная пластика, цвета, разные виды балконов, окон. Для одного бюро это большая задача. 

ОСТОЖЕНКА НА ФОНЕ ТЭЦ

Поможет ли окраинам объявленный Москомрхитектурой переход с микрорайонной застройки на квартальную?

О.А. Безусловно. Этот переход может иметь колоссальные последствия. Городская среда формирует сознание. Нам кажется, что сознание жителей микрорайона, где все «ничье», и квартала, где разграничены территории улицы и двора, – две ощутимо разные вещи. Интересно было бы сделать исследование в будущем на эту тему: «Формирование горожан нового типа, выросших в квартальной застройке».

Одна из важных составляющих «квартальной политики» – четкий архитектурно очерченный двор – желательно без машин.

Ю.Б. Закрытый двор – очень удобная модель: чтобы в него не заезжали машины и ребенок там спокойно гулял. Но такое пространство работает, только если дома в квартале не выше 9 этажей. Тогда пожарную машину, скорую и вообще все автомобили можно пустить вокруг блока. А внутри образуется стопроцентная пешеходная зона.

О.А. В остальных дворах должно появиться четкое зонирование. Машины – на парковках. Тротуары – для пешеходов. Проезды – для транзита, а не для стоянки. Сейчас там наложение и смешение функций. Не поймешь, где гулять с детьми, а где парковать машину.

При этом дворы нельзя унифицировать. Их нужно отдать на откуп разным архитекторам. Жилье стоит типовое, но ландшафт во дворах может быть уникальным. А задача города – создавать заказ на многообразие таких общественных пространств. Потому что, в конечном счете, это мешает превращению районов в окраины. В такие вещи надо вкладываться сейчас, чтобы потом не появились проблемы, в том числе и социальные.

В самом комфортном квартале ДЭЗ может поставить уродливый зеленый забор. Как с этим бороться?

Ю.Б. Беспрецедентная практика, когда вид двора определяет хозяйственная служба. За благоустройство должны отвечать профессионалы. У нас формально есть главный архитектор района, но он чиновник. В его обязанности не входит создание команды, которая формирует задания и нанимает кого-то, кто делает городские проекты. А должно происходить именно так. Архитекторы в районах и муниципалитетах – нормальная европейская практика. Работа в масштабе муниципалитета становится конкретной и осязаемой, лучше понятны детали, лучше известна жизнь района, ближе контакт с жителями.

О.А. Еще нужна культура проектирования. Культура отношения к деталям. Просто надо ставить перед собой цель: добиться качества. А задача чиновников – не согласовывать то, что сделано неопрятно. Вот как сейчас Москомархитектуры не согласует безобразные панельные фасады. Говорит: уходите и переделывайте. Так должно быть на всех уровнях.

Спальные районы – это еще и промзоны. И обилие уродливых объектов рядом с жильем: помойки, трансформаторные будки, котельные.

О.А. Трансформаторные будки вообще не должны быть на виду. Давно делают подземные помойки и теплопункты. Технологии существуют. Просто их надо насаждать. Мы проектировали подземные теплопункты в Молоково.

Ю.Б. А промзоны постепенно переделывают. Например, ЗИЛ. И потом, в промышленных зданиях тоже есть своеобразная красота – они часть московского ландшафта. ТЭЦ – такие по-своему прекрасные… Не все должно быть гладким для глаза. Это город, в конце концов. Просто надо создавать качественную, разнообразную, насыщенную, жилую среду.  Если ты в панельном гетто и рядом у тебя ТЭЦ – это ужасно. А если Остоженку поставить на фоне ТЭЦ, даже интересно получится. 

ЛУЧ НАДЕЖДЫ

Недавно к столичным окраинам прибавилась целая огромная территория – Новая Москва.

О.А. Плюс в том, что у Москвы и части, которая раньше относилась к области, появился общий градостроительный план. Хотя такой план должен охватывать не один луч, а всю Московскую область. Прибавление новой территории решает часть трудностей, но общую проблему взаимодействия Москвы и агломерации, скорее, усугубляет. Радиальный город и линейное развитие – вещи плохо совместимые.

Ю.Б. Город все равно продолжает развиваться по всем направлениям. Вглубь всего Подмосковья. Вдоль Дмитровского шоссе, о котором мы говорили, продолжают строить новые районы. Но почему там, когда вот она, Новая Москва? В другую сторону надо развиваться.

Как сделать, чтобы присоединенная территория не превратилась в один большой «спальник»?

Ю.Б. На территории Новой Москвы договорились ограничивать этажность – максимум 9-12 этажей. Хотя в области – 17 этажей. Это уже неплохо. Еще важна транспортная схема, и ее проект создан: с хордами, с быстрым метро. Но главное, в Новой Москве нужны места приложения труда – как и в каждом районе города.

О.А. Это касается всей столицы: места приложения труда должны быть в районах. Когда мы проектировали те полмиллиона квадратных метров, заказчика как раз обязали создать инфраструктуру. Построить офисный центр, чтобы дать возможность людям работать рядом с жильем. Это грамотная строительная политика. Хотя и нет гарантии, что компании туда поедут. Это зависит от общей ситуации на рынке аренды офисов.

Судя по исследованиям, большинство людей не хотят ездить в центр. Не хотят тратить час, чтобы добраться до работы. Они довольны жизнью в своем районе. Жители Медведково и не должны ехать работать на Садовое кольцо. Но где, например, сейчас офисные центры около МКАДа? Там есть отдельные блоки, но они совершенно не интегрированы в городскую среду.

Ю.Б. У каждого района должна быть смесь функций. Для начала нужно создать правильный транспортный каркас, спланировать  улицы, сделать дворы для жилья. За счет них возникнут другие функции – появятся первые этажи и отдельные здания под офисы. Должны быть внимательно разработанные градостроительные планы, в которых есть место и для одного, и для другого, и для третьего. Вот тогда на окраинах появятся места приложения труда, и люди перестанут ездить в центр. Градостроительная проблема решится, а новые районы получат свою, что называется, идентичность.