Александр Высоковский: город – это самоорганизующаяся система
Портал Архсовета Москвы поговорил с деканом Высшей Школы Урбанистики НИУВШЭ, профессором Александром Высоковским о том, как создаются новые центры городов и как в этом участвуют сами горожане.
Не только Москва, но и другие крупные города мира пришли сегодня к тому, что создавать дополнительные, альтернативные центры города, помимо исторического, другими словами — развивать полицентричность — правильно и нужно. Переход на эту модель позволит Москве решить острейшую «проблему центра», который ежедневно становится магнитом притяжения огромных потоков людей и транспорта. По мнению главного архитектора столицы Сергея Кузнецова, старый центр Москвы должен постепенно стать более обширным и сложным по своему устройству. Для этого планируется «растягивать» его, развивая новые точки притяжения, новые городские центры в районах Москва-Сити и полуострова ЗИЛ.
— Как решают схожие задачи другие города мира?
— Самый яркий пример удивительного изменения города в этом отношении — это Берлин. Сейчас он совершенно явно стал полицентрическим городом, хотя до Второй Мировой войны таким не был. Почему это произошло? Это любопытный опыт. Берлин был разделен на два города и во многом развивался как два города, и люди, которые там жили, адаптировались, привыкли к этому. Старый центр Берлина, Унтер-ден-Линден, сохранился как центр для одной части берлинцев, а новый — как-то вообще не возник, хотя тут сложилось несколько важных новых очагов активности: была сделана культурная площадка «Культурный форум» с филармонией Ганса Шаруна, потрясающий музей Миса ван дер Роэ, библиотека Шаруна, а с другой стороны — Курфурстендамм. Вокруг этих двух мест сложилась активность Берлина.
И вот наступает фантастический момент: город воссоединяется снова, объединяется два больших сообщества, людей довольно разных, западных и восточных берлинцев. Это люди уже с довольно разным менталитетом, хотя говорят на одном языке, и с разными зарплатами, разными условиями жизни. А дальше начинается мощнейшая реконструкция, обновление, строительный бум. И одним из самых важных вопросов, который обсуждался на протяжении десяти лет, стал вопрос «Где будет центр нового Берлина?». Будет ли это возвращение на музейный остров и Унтер-ден-Линден или это будет Курфюрстендамм и новый Культурный центр, и что выбрать центром для города, в котором сложились разные сообщества. Принимается решение: в городе надо создать новый центр, уже объединенного Берлина, в котором, будет задействована еще одна, третья группа горожан, новые немцы, молодое поколение, новая Германия.
Создается потрясающий конкурс, именно даже не архитектурный, хотя он тоже потрясающий, я имею ввиду, девелоперский конкурс на создание Потсдамер-плац. Удивительная программа, как это все придумано, насколько это символично, тонко сделано, найдена территория. Недаром была выбрана маргинальная территория на месте бывшей берлинской стены и железнодорожных путей. Конкурс, в котором выигрывал стратегический девелопер, который мог дальше привлекать различные институции и фирмы. Кстати, мне кажется, что главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов стремится к такой же организации международных конкурсов на знаковые места Москвы, к достижению такого же результата.
— Но Москва совсем другая, каким образом здесь, на Ваш взгляд, могли бы формироваться новые центры?
— Да, Москва более сложный организм, но есть другие истории, их много.... Я пытаюсь объяснить, насколько этот вопрос лежит не только в области архитектурного и градостроительного влияния, сколько в социокультурной плоскости. Будет или не будет город полицентрическим, зависит от представления людей и того, каким образом устроено городское развитие. Люди должны в своем поведении опираться на какие-то сложившиеся центры и ценности, и если новые центры создаются, они должны приниматься и «обживаться» людьми. Если такое случается, то земля и другая недвижимость начинают расти в цене, в это место стекаются инвестиции,бизнесы, сервисы, начинает что-то сноситься, строиться заново, укрупняться. И не столь важно, насколько этот процесс плановый или естественный, регулируемый «по ходу», главное, чтобы появились люди, которые считают это место своим центром и готовы посещать его, а не исторический центр города.
Именно горожане своими действиями дают понять, что это место становится центром. Место дорожает, туда начинают привлекаться новые инвестиции, начинает что-то сноситься, строиться заново, укрупняться.
Вот, к примеру, Сан-Паулу — он намного больше Москвы, это 20 с лишним миллионов населения. В какой-то момент из-за своей величины и проблем с транспортом в Сан-Паулу начинает происходить процесс естественного распада структуры и появление новых центров, связанных с людьми, живущими в разных частях города.
Моя знакомая живет там уже много лет, я ее спрашиваю, ты далеко живешь от центра, она говорит, нет, совсем рядом. Мы жили в гостинице в центре, сели в такси, едем, 20 минут, 30 минут, 40 минут, приезжаем, я говорю, как же так? А она отвечает, да действительно, это центр, а не там, где вы живете в гостинице (это исторический центр, ар-деко, первые небоскребы Южной Америки): никто туда давно не ходит и никто там не бывает, это для бомжей. Нет, центр города здесь, здесь университет, главная «тусовка». И это главное доказательство того, что этот город уже модифицирован.
На протяжении 30 лет появилось три полноценных центра и строится четвертый, который включает многофункциональные ядра — систему обслуживания, офисы, жилье, а не просто скверик или парк. В городе, кстати, есть архитектурные шедевры, например, Парк Южной Америки, который спроектировал Оскар Нимейер. Но он пустой, абсолютно безжизненный, там людей нет.
Москва больше похожа на Париж, он моноцентричен, там все стремятся в центр. Они сделали Дефанс, он потрясающий, но он все-таки, почти в центре, 15 минут езды, первый «вынос» из центра. По ощущению, он не стал альтернативным центром для парижан. Да, он решил очень много задач, прежде всего, вытянул, крупные небоскребы-офисы из центра. Не дал разрушить историческую среду, но стал, скорее бизнес-центром. Однако, для парижан это скорее бизнес-центр, этакое модернистское место приложения труда с разлитым в воздухе вай-файем. Там мало обслуживания, нет концентрации культуры. Это тоже самое, что наш Москва-Сити, но у нас он пока безжизненный, недружелюбный. Если Дефанс «сидит» на транспортной структуре (это весь спектр — от автомобилей до общественного транспорта), то у нас здесь все наоборот, загружено, доехать невозможно, инженерно-транспортная инфраструктура недоделана.
— А что Вы думаете про Сколково? Может ли такой удаленный район стать одним из новых центров?
— Сколково не может быть центром по нескольким причинам: во-первых, это закрытая территория, она спроектирована как территория с другим правовым режимом, территория не общедоступная. Центр же не может быть изолирован, главная особенность городского ядра, в том, что это общедоступная, массовая, высоко привлекательная и в ценностном, и в функциональном плане территория. Сколково — это среда не центральная: здания — сами по себе, они объединены архитектурно, визуально, а среда вокруг — сама по себе, и внутри нет человеческой повседневной жизнедеятельности. Мне не кажется, что в предложенной крупной структуре Сколково есть, где «зацепиться» простой человеческой повседневности. При этом, там действительно запроектировано много интересных комплексов, они объединены в архитектурную композицию. Проблема в том, что этого недостаточно для формирования полноценной среды.
Ни одно архитектурное здание не может создать центр, центр создается в результате комплекса сложнейших действий, в которых архитектурная составляющая, только одна из, и, может быть, не самая важная.
В первую очередь, это транспорт, транспортная доступность, связанность этой территории с другими. Во-вторых, это социально релевантное место, поддержанное людьми, которые его будут самостоятельно «продвигать», воспринимать как альтернативный центр, жить в нем. Это означает, что человек, который выбирает, куда ему пойти с девушкой погулять, решает, что он пойдет без всяких напрягов не туда, в исторический центр, а вот сюда. Это значит, что придут в этот центр в повседневной жизни. А сейчас вся Москва, вся молодежь проводит время в торговых моллах, а не в городской среде. В Парке Горького можно провести время три месяца в году, и это место только для определенной части молодежи.
Комплекс вопросов, которые мы сейчас поднимаем, очень серьезен. В прошлом году, на Московском Урбанистическом форуме я вел дискуссию как раз на эту тему и Сергей Олегович Кузнецов показывал проекты, которые могут быть в будущем новыми центрами: это был ЗИЛ, ВДНХ и еще несколько мест. У этих мест есть потенциал, однако очень много уважаемых людей высказывали свою неуверенность в том, что Москва уже сейчас готова быстро прийти к полицентричности и создать центр, альтернативный историческому, тем более на каком-то серьезном отдалении. Я считаю, мы движемся к полицентричности, как Токио, Мехико, Сан-Пауало, но пока этот процесс идет медленно.
— Что вы думаете о развитии Новой Москвы в этом отношении?
— Я проработал полгода в качестве эксперта международного конкурса на развитие Новой Москвы, потом был в составе жюри и очень погрузился во всю эту ситуацию. Мне казалось, эта полугодовая работа может стать прообразом нового проектного подхода к осмыслению этой территории. Были альтернативные предложения рабочей группы, были сформулированы разные подходы, выбраны самые лучшие проекты, решающие многочисленные задачи территорий, но как реальную стратегию это надо было додумать.
Что касается этих территорий, там ответ ясен: все зависит от того, как будет устроена и как будет организована транспортная связь. Это ключевой вопрос, это должна быть современная рельсовая связка, чтобы дать возможность не разрезать территорию, а в тех местах, где есть пересечения с мелкоразмерной сетью улиц, уходить под землю или проходить над землей. Это должны быть современные транспортные артерии. Конечно рельсовые, чтобы они обсуживали большие потоки населения, с высокой степенью надежности, скоростью. А вот дальше начинаются существенные вопросы, которые не позволяют мне пока однозначно ответить на возможность формирования здесь нового агломерационного центра.
Я бы предпочел, чтобы в основном эта территория осваивалась как мало- и средне–этажная. Однако, пока это больше похоже на выброс московских многоэтажек в новые спальные районы. Причем, без сети местных улиц, обслуживания, даже детских садов и школ не хватает. Поэтому в современных условиях я пока не вижу на территории Новой Москвы потенциала для резкого подъема экономической активности, осмысленного формирования концентрации объектов общественного назначения, офисов, жилья, общественного транспорта, мелкоразмерной сетки улиц и всего другого необходимого для создания альтернативного городского центра для полицентричной Москвы.
— Какая модель развития транспортной структуры помогла бы Москве справиться с сегодняшними проблемами?
— Сейчас из некоторых близлежащих районов Подмосковья довольно проблематично доехать, проще говоря, доехать до Москвы — это испытание. Например, из района Ново-Переделкино люди не могут доехать иногда до остановки электрички, и ни о каких машинах не может быть и речи. Это пример недоработанной планировочной концепции развития территории сегодня, потому что мы строим и строим дома, но абсолютно не создаем правильную инфраструктуру.
Правильная заключается не в том, чтобы строить очередную магистраль, а в том, чтобы создавать мелкоразмерную сеть, с большим количеством узких улиц, плотную, расходящуюся от нескольких центров на периферию, связывающую ее с местами доступности.
Пока такой сети не появится, будут вот эти проблемы. Транспортная система — это один из первых важных вопросов, которые сейчас нужно решать Москве, но решать концептуально. А у нас все сделано, к сожалению, по принципу советской модели магистрализации, когда люди ездят только по магистралям и весь город превращается в магистрали. А чем шире магистраль, чем больше пробка, и тем труднее добраться. Утром все едут в одну сторону, вечером в другую, не рассредоточиваются по своим направлениям. Транспортный вопрос — это главный вызов, который стоит перед градостроительной политикой Москвы. Требуются колоссальные средства — увеличить плотность сети, когда все застроено, люди все время возражают, поменять политику городского управления, чтобы достичь этих эффектов. Это очень трудно, я это прекрасно понимаю.
— Есть ли у вас какой-то прогноз развития Москвы на ближайшие лет десять-двадцать?
— Я верю в город, как в реальность, которую мы с вами не совсем постигаем. В этом смысл сложных систем, они не вполне умопостигаемые: это мы их с легкостью трактуем, что кажется, ничего сложного нет, тут построил дом, тут провел теплотрассу, тут парк сделал и все, уже центр, вот тебе и город.
Но город это еще и некая самоорганизующаяся система, связанная с жизнедеятельностью людей, люди начинают адаптироваться к сложившимся условиям.
Главная проблема на следующие 10 лет – это транспортная доступность, пробки и снижение мобильностидля разных групп людей. Например, малый и средний бизнес. Хотя в Москве предпринимательство развито лучше, чем где бы то ни было в России, многие предприятия малого бизнеса уходят из города. Могут начать отмирать предприятия коммерческого обслуживания (рестораны, ритейл), которые не могут функционировать из-за пробок и отсутствия парковок. Многие малые фирмы были вынуждены уехать из Москвы из-за проблем с трафиком. Если вам нужно утром что-то закупить, а потом в десять мест развести, то это невозможно, вы успеваете только в два, остальные восемь остаются без хлеба, или без гвоздей и без тканей. Пока на место выбывающих фирм приходили другие, но опасность сохраняется.
Еще одна проблема будущего – потеря идентичности москвича. Современный человек идентифицирует себя не только с местом проживания. Несмотря на то, что в Москве появилось много новой интересной в архитектурном плане жилой застройки, немало остается и безликих мест с низким уровнем культурного разнообразия. Поэтому горожанин идентифицирует себя с местами проведения досуга и работы, точнее со всей совокупностью этих мест. Мы любим ту работу, которая приноситне только деньги, но еще и удовлетворение. Человек утром приходит полусонный на работу и в 12 ночи уходит, он там живет. Поэтому, с точки зрения поддержания идентичности мобильность, перемещение по городу имеют решающее значение.
И конечно важна степень свободы горожанина в выборе поведения. Сейчас вам все время как бы дают понять, что за вас все решили: тут не ходить, тут разрешение надо получить,тут надо заплатить, чтобы оставить на полчаса машину и т.д. В результате в городах более 40% людей крайне пассивно относятся к городской среде, им вообще ничего не надо.
Чтобы избежать этих негативных тенденций в будущем надо гуманизировать систему управления. Урбанистика, на мой взгляд, это часть системы управления, и её задача сделать управленческие решения в пространственном отношении максимально приближенными к интересам разных групп.
И конечно идея нового времени – тотальная эстетизация среды. Появляется молодежь, люди среднего возраста очень требовательные к архитектуре и качеству городского окружения и профессионалы должны ответить позитивно на их ожидания.
