Поплывем-увидим. Перспективы трансформации Москвы-реки. 1935-2014 гг.

В Центральном Доме Архитектора прошла открытая дискуссия, посвященная грядущей трансформации Москвы-реки, точнее ее берегов, в рамках единой концепции комплексного развития реки, над которой сейчас работают финалисты международного конкурса.

«Река должна работать, на ней должны быть события», — считает главный архитектор Института Генплана Андрей Гнездилов. Современный город, в первую очередь, ждет от реки принципиально нового качества набережных как важнейшего городского общественного пространства, и задуманная трансформация реки означает, главным образом, превращение ее в более доступную для города.

При этом сегодняшняя стратегия развития реки в сравнении с первым этапом реконструкции 1930-х годов прямых аналогий практически не имеет, признали участники дискуссии. Так что конкурсантам придется искать принципиально новые и современные решения. Хотя бы потому, что во времена идей генплана 1935 года были другими собственники территорий — сейчас же река принадлежит одним, берег другим.

Разработка единой стратегии развития реки — жизненная необходимость всех крупных городов, которые обладают «водным ресурсом». Москва уже более полувека развивается отдельно от реки, фактически «не замечая» ее, ничего комплексно не делая с набережными, с длинными и разными по характеру берегами. 83 километра в черте города, а по двум берегам — более 200 — представляют собой частью неухоженные, недоступные места — где-то завод, где-то магистраль, где-то железная дорога, водоочистные сооружения, места не для прогулок. К примеру, на одной из трех площадок, для которых конкурсанты разрабатывают отдельные, более проработанных решения — деловом центре «Москва-Сити» — берег сегодня «формируют» причальные стенки заводов и заросли.

Андрей Гнездилов отмечает, что «не работают» и не раскрывают свой потенциал не только берега Москвы-реки, но и сама река, которая, кстати, полвека назад была местом активных «событий». Однако обживание набережных, превращение их в активные общественные пространства невозможно без решения другой глобальной проблемы — проницаемости прилегающих к ним кварталов. Чтобы вернуть жителей на набережные, нужно сделать их удобными и легкодоступными для всех слоев населения — пешеходов, велосипедистов, мам с колясками, автомобилистов, которые должны получить возможность оставить машину на специальной стоянке. Сегодня же, большая часть набережных — это территория исключительно машин, где пешеходам, мягко говоря, неуютно.

Участники круглого стола пришли к выводу, что четких ответов, как решить все накопившиеся проблемы, связанные с рекой, пока нет, но они ждут результатов конкурса и революционных идей от проектировщиков, а также активной помощи властей города и горожан в преобразовании этих важных территорий.

Тем временем, многие города мира, включающие в свой градостроительный каркас реки, принялись использовать их в последние годы весьма активно. Современный город хочет не просто стоять на реке, но быть с нею в непосредственном контакте. Архитектор НПО «Исторические зоны» Института Генплана Ярослав Ковальчук считает показательным в этом плане новый жилой район на окраине Стокгольма — Standpark Hornsbergs.

Проект предусматривал соединение улицы и набережной, ограничение скорости автомобилей и отделение магистрали от жилых домов посредством строительства непосредственно рядом с ней общественных зданий. Заболоченный ранее берег стал насыпной зеленой набережной, и район начал жить полноценной, интересной общественной жизнью.

В Нью-Йорке 10 лет назад началось развитие набережных Манхэттена. Это был один из первых больших проектов мэра города Рудольфа Джулиани. Предполагалось проложить по периметру Манхеттена беговую и велосипедную дорожки. Был разобран и проанализирован каждый километр берега, сделана единая концепция, которая вошла в еще более глобальный план мегаполиса по развитию прибрежных территорий.

Портал Архсовета Москвы поговорил с одним из спикеров круглого стола —архитектором и москвоведом Борисом Кондаковым — об уроках исторической реконструкции набережных Москвы-реки.

Для Москвы-реки самой главной вехой до сих пор остаются 1930-е годы. В этот период СССР активно готовился к войне, и река Москва рассматривалась как важнейшая транспортная артерия, которая соединяла пять морей. Были построены стратегические объекты — каналы Москва-Волга, Беломорканал, Волго-Дон, несколько спрямлений русла, как Хорошевское спрямление, Дорогомиловский канал, Москворецкий. Но в то ж время, помимо тактических задач, на фотографиях 30-х годов можно видеть, как река активно использовалась в повседневной жизни города. По ней не просто передвигались, на реке устраивались фестивали, заплывы, лодочные регаты. Чтобы уровень реки не поднимался и наводнения больше не тревожили горожан река «одевается» в гранитные набережные, в основном высокие. Однако были спроектированы и низкие, прогулочные, к примеру, Пушкинская набережная в районе Нескучного сада, где до сих можно спуститься к воде и пройтись несколько километров по кромке реки.

— Какими, на ваш взгляд, были самые революционные идеи развития набережных в 1930-е годы?

Я бы не говорил о новаторстве, а об особом видении. 1930-ым, как и 1920-ым годам, было свойственно особое, я бы сказал, курортное представление о городе. Река в этом смысле — очень благодатная тема. Например, достаточно большой фрагмент реки — от Воробьевых гор и практически до центра — имел особый статус. Фактически водное зеркало на этом фрагменте в какие-то моменты становилось большой площадью, общественным пространством. Здесь проводились спортивные состязания, спектакли на воде. Кстати на этом фрагменте берег открыт к воде больше, чем где бы то ни было в городе, что выражается в большем количестве спусков, низкой набережной, здесь мы можем говорить о «контактной» воде. Конкурсантам сейчас предстоит отстраниться от обыденности и увидеть в реке новые смыслы, новые качества, которые она могла бы дать городу.

— Насколько были реализованы все идеи, заложенные в планетой реконструкции?

Когда мы говорим о комплексной застройке берегов, которая реализовывалась, начиная с 1930-х,и предполагала, что оба берега должны были быть оформлены с отвечающим друг другу решением, очень сложно привести хотя бы один реализованный пример. Парные ансамбли нигде в городе не были воплощены полностью. Конечно, хотелось бы видеть эти неосуществленные идеи вне исторического ядра города. Например, на территории южнее Новоспасского моста. Этот фрагмент разрабатывал архитектор Г.П. Гольц. У него была своя концепция видения береговой линии с разнообразными протяженными зданиями и пунктирно появляющимися небольшими доминантами. По его замыслу, извилистое русло реки должно было читаться в перспективе города по этим доминантам. Это очень напоминает традиционный принцип приречных ансамблей Москвы-реки, расположенных вдоль бровки долины реки.

— Что мы могли бы взять сейчас из опыта тех лет?

Я думаю, что позаимствовать можно принцип единого фасада берегов реки. Из этого вовсе не следует, что река на большем протяжении должна быть решена одинаково. Река в разных частях города имеет различный характер — может быть решена как улица, магистраль, долина. Но всегда река в городе — это такой четко прочерченный разрыв в городской ткани, река должна иметь ясно считывающийся фронт. Я представляю себе, что для отдельных фрагментов реки могут быть разработаны свои правила застройки, свой дизайн-код, в котором будут прописаны свои параметры, высота застройки и основные объемные характеристики. Архитектура при этом может и должна быть разной. В 1930-е годы было выработано правило — прямое русло реки должно сопровождаться спокойной архитектурой, которая подчеркивает протяженный характер реки, тогда как архитектурные акценты (события) возможны в местах фокуса внимания на изгибе русла. Этот принцип может быть актуален и сегодня.