Сергей Кузнецов: У нас намного больше общего с Москвой 1935 года, чем может показаться

В Академии архитектуры и строительных наук прошла конференция, посвященная 80-летию самого известного генплана реконструкции Москвы 1935 года. Несмотря на значительную часть идеологии в его содержании, документ оказался настолько фундаментальным, что заданные им направления развития столицы в определенных аспектах работают до сих пор.

Принятие генплана 1935 года было без преувеличения историческим событием — во-первых, потому что принимался первый официальный документ такого рода, а во-вторых, потому что речь шла о столице огромной страны победившего социализма. Эксперты отмечают, что генплан вышел очень целостным в планировочном отношении, и заточен он был на решение проблем, которые до сих пор актуальны.

Своим нынешним обликом Москва во много обязана именно реконструкции на основе этого документа. Город чувствует себя наследником того времени, ведь собственно столичным он стал как раз в 1930-е. Это случилось не только благодаря тому репрезентативному образу, который Москва обрела вместе с широкими проспектами, набережными, крупнейшими парками, стадионами, уникальным ансамблем высоток.... Именно в 1930-40-е наш город впервые получил комплекс инженерного обеспечения с большим «заделом» на будущее, открытую систему метрополитена с возможностью постепенного роста и систему природного комплекса в виде защитного лесопаркового пояса. Пять зеленых клиньев, состоящих из сохраняемых лесных массивов и национализированных усадеб, различавшиеся по функциям — учебным, спортивным, тематическим паркам, объектам культурного назначения — существует в Москве по сей день.

Уже в то время были продуманы такие актуальные вещи как интеграция метро и железной дороги, отметил президент РААСН Александр Кузьмин. Сегодня за счёт ТПУ развивается та система, которая была заложена с первого пересадочного комплекса («Театральная», «Площадь революции»). «Были построены 128 км канала плюс 240 гидротехнических сооружений. На человека в сутки было заложено до 900 литров воды, при том, что мы используем сегодня 200...», — добавил Кузьмин.

«Самым интересным является тот факт, что сегодня, делая новый генплан, который готовится к утверждению, мы видим много параллелей, причем не в самом документе, а в каких-то идеологических вещах, которые происходили в 35-ом году, и которые происходят в городе сейчас. Многие очень похожи по смыслу, хотя по форме выглядят другими», — отметил главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов.

Он обратил внимание на то, что в историческом генплане большое внимание уделялось институту улицы, кварталам, которые переосмыслялись как городская ячейка нового типа, звено для формирования городской ткани. Кузнецов подчеркнул, что Москва-река с ее парадным ансамблем набережных, став наиболее масштабным градостроительным событием того времени, сегодня вновь находится в центре внимания градостроителей и осмысливается как главная городская улица, связанная цепь общественных пространств, хотя формат у них уже несколько иной.

Особое отношение к облику города, к знаковым объектам архитектуры, городским ориентирам — это еще один аспект идеологии документа 1935 года, получивший в настоящем развитие в формате архитектурных конкурсов, нацеленных на появление в городе интересных архитекторов и интересных объектов.

Впрочем, «сталинский» генплан, безусловно, известен и другой, более спорной частью, касающейся новых планировочных решений в структуре города и идеологического ее переосмысления. Радикальное внедрение нового сопровождалось уничтожением исторических пластов: «Мы прекрасно понимаем, что одно ломает другое, а если посмотреть детализации, мы видим, что от старого города ничего не оставалось...», — отметил Александр Кузьмин.

Еще один спорный аспект — отношение к социальной политике. Александр Кузьмин: «В этом толстом документе кроме жилья нет никакого показателя по обязательствам обеспечить школами, садами. Это все будет в последующих. В результате — вставание по детским садам, школы по три смены, „Потемкинские деревни“ первой в мире столицы социалистического государства».

После 1935 г. вплоть до 1957 г. мастерские работали над тем, чтобы четко прорисовать все, что должно было быть в генплане. В итоге документ был сочинен «чуть ли не для каждого дома».

«Такую детальность разработки на уровне генерального плана сегодня мы себе позволить не можем и даже сознательно уходим от этой детальности, делая это более „рамочно“, — заметил Сергей Кузнецов. — Тем не менее, мы считаем правильным планировать территорию детально и реализовать проекты не случайным образам, а по неким задуманным линиям. Мы стараемся это делать в тех проектах планировки территорий, которые мы выпускаем. Так сделан ЗИЛ, который сейчас активно застраивается, Коммунарка, Рублево-Архангельское и др.»

С изменением границ и увеличением территории города в два раза Москва стала массовой системой расселения, отметил заместитель директора Института Генплана Москвы Олег Баевский. — «Это позволило увидеть жителей негородских, сельских как полноценных москвичей, не как „недогорожан“, а как людей, ведущих иной образ жизни. У Москвы появился неурбанизированный образ жизни, другой тип среды, который еще надо осмыслить. В этом смысле идея нового генплана Москвы, которая постепенно сменяет предшествующий, — это идея предела роста. Удастся ли его найти, покажет время...».